«Радость» побеждает старость (о нас пишут в газете «Республика»)

Чувство радости — живительная сила. И ее можно культивировать, если постоянно заниматься тем, что нравится. У двадцати пяти новогрудских ветеранов войны и труда — участников народного хора «Радость» — есть свой проверенный временем рецепт активного долголетия: петь ансамблем. Корреспондент «Р» познакомилась с народным коллективом, которому недавно исполнилось тридцать лет. Узнала, почему на глазах артистов блестят слезы, когда заводят «Землянку», правда ли, что хоровое пение эффективно снижает давление и снимает боль, и можно ли, когда тебе уже под восемьдесят, сесть на шпагат.

«Ночью воду собирала, утром петь в ДК пришла»

В актовом зале районном Центре культуры идет репетиция. Хор готовится к областному фестивалю творчества ветеранов. Гармонист растягивает меха — и хористы затягивают «Солдатскую лирическую».

— Девочки, девочки, вы ж не солдаты, двигаемся в такт! Руки подключаем! — подбадривает руководитель хора Светлана Голушкова. 

Самой юной «девочке» недавно исполнилось шестьдесят, самой опытной — восемьдесят пять. Есть и пару «мальчиков». Коллектив, правда, не в полном составе: сезон ОРВИ, приболели. Не будь этой инфекции, на встречу пришли бы в любом состоянии и с любого расстояния.

— Я когда ногу сломала, муж привозил меня на репетиции на машине, — рассказывает одна из хористок. Ее соседка многозначительно постукивает тростью: несмотря на больные ноги, семь лет ходит в хор и не жалеет. А еще один любитель хорового пения, правда, нынче отсутствующий, приезжал сюда из деревни за тридцать километров.

— Хор нам жизнь продлевает, заставляет забыть о болячках, — включается в разговор ветеран Лариса Романовна Коколо. — Как-то утром чувствовала себя совсем плохо, померяла давление: двести на сто. Нет, думаю, пойду петь все равно: душа просит. Вышла на сцену, пела все два часа и обо всем забыла, в том числе о своем давлении. Домой возвратилась, беру тонометр снова: 160 на 90 — моя норма! Так что хор, видимо, не менее эффективный, чем дневной стационар.

Спеть, сплясать и на шпагат сесть
Бойкая жизнерадостная хористка в пышной цыганской юбке и на каблучках активно выстукивает ритм деревянными ложками. Валентину Евлампиевну Опанюк сложно не заметить. И еще сложнее поверить, что она сегодня всю ночь не спала. Над городом пронесся ураган, повредило крышу ее дома.
— Избушка-то у меня на курьих ножках, — с юмором рассказывает она. — Еще в пятидесятых годах построена, сверху совсем прохудилась. Поэтому, чтобы утром в комнате не образовалось искусственного озера, всю ночь провела на чердаке с тазом и ковшиком… А потом гляжу на часы — ложиться уже некогда, надо ж на репетицию собираться! 
Валентина Евлампиевна — старожил хора. Поет со дня его создания, все тридцать лет.
— Я родом из России, — рассказывает артистка. — Муж белорус меня, молодую трактористку-сварщицу сюда привез с собой, здесь мы троих дочек на ноги поставили. В первый же день, когда на новогрудскую землю ступила, направилась в Дом культуры — пристроить свою любовь к пению. Это у меня от мамы. Она даже умерла прямо на сцене — в восемьдесят пять. 

Валентина Евлампиевна не единственным талантом отмечена. Играет на гавайской гитаре, а еще пишет стихи и музыку. Несколько ее песен входят в авторский репертуар хора. А еще умеет танцевать краковяк, падеспань и цыганочку.
— Как-то пошла в пляс, а потом хлоп — и на шпагат села, — рассказывают ее колежанки. — Все вокруг рты так и пораскрывали! 
— Так я еще ого-го! — смеется в ответ на лестные характеристики хористка. — У меня и зубы еще свои, даже зуб мудрости в наличии! 
Руководитель коллектива Светлана Голушкова констатирует, что каждая репетиция не только улучшает настроение ее подопечным, но и помогает держать в тонусе память. Как-никак в репертуаре ведь около семидесяти песен.
— Конечно, возраст берет свое, — говорит она. — Бывает, забывают слова мои артистки, но хор тем и хорош: если один забыл, второй подхватит. 
Мое предположение о том, что в хоре в основном бывшие музыкальные работники, не оправдалось. У большинства артистов «Радости» нет за плечами даже музыкальной школы. Бывшие швея, товаровед, бухгалтер, строитель, кондитер, педагог, преподаватель кружков народного творчества не знают нотной грамоты и азов сольфеджио. Учат мелодии на слух, а каждую партию пропевать вместе с руководителем по несколько десятков раз. При этом немало песен исполняют в трех- и четырехголосии.

Почему дрожит голос от «Землянки» 
Почти каждая третья песня народного хора «Радость» о Великой Отечественной. И не только потому, что выступает с концертами по случаю юбилейных дат Великой Победы. Трагические события вплелись в истории здешних артистов. Многие члены коллектива — дети войны. У кого-то отец остался на поле боя, у кого-то домой вернулся, но инвалидом.

Галина Алексеевна Микульчик появилась на свет за пару месяцев до того, как на Беларусь были сброшены первые бомбы.
— Дедушка был первым горвоенкомом в Новогрудке, — рассказывает она. — Отец, который окончил инженерно-саперное училище в Ленинграде, приехал к нему погостить, увидел маму, которая работала на телеграфе, и влюбился. Они поженились, весной появилась на свет я, а летом началась война. Отца сразу же забрали на фронт, а мы с мамой поехали к дедушке в Барановичи. А тут страшная бомбежка. Чудом уцелели. В наш дом в Новогрудке прямиком угодила немецкая авиабомба. Бабушке, которая жила в деревне Щорсы, сказали, что мы погибли. Она свечки перед иконой поминальные ставила и горевала почти всю войну об утрате. Но дедушку из Барановичей направили на Урал обеспечивать фронт обмундированием, и мы с ним и мамой туда эвакуировались.

Связь с бабушкой удалось наладить только в 1944-м. После всех переживаний она сильно заболела и умерла. Отец вернулся с фронта после тяжелейшей контузии весь израненный. Пять раз отпраздновал годовщину Победы и тоже ушел на небеса.

— Как он пел «Вьется в тесной печурке огонь»! — вспоминает Галина Алексеевна, и глаза ее предательски блестят. — У нас вся семья была поющая, но отец пел ее по-особенному, потому что сам в окопах сидел и не знал, доведется ли увидеть родных. Затянет мелодию и потом долго молчит, курит. Хористка замолкает на мгновение и продолжает: — Столько лет прошло, а я, когда первый куплет «Землянки» петь начинаю, не могу удержать дрожи в голосе. 

Горький след война оставила и на судьбах других участников хора. Отец Федора Георгиевича Рагеля с войны не пришел — погиб в год освобождения Беларуси. У Ольги Францевны Манюк вернулся, но инвалидом. И отец Анны Степановны Валентик потерял ногу в битве под Сталинградом.

— По иронии судьбы мне довелось познакомиться в Польше с немецкой семьей. Хозяйка радушная такая, улыбчивая, — рассказывает Анна Степановна. — Да все, когда чай пили, постоянно отлучалась в соседнюю комнату. Когда пояснила, что там лежит прикованный к постели ее отец, получивший ранение под Сталинградом, меня как огнем обожгло: это же враг моего отца, они убивали друг друга! А мы, дети врагов, сидим и как ни в чем не бывало пьем чай. 

Анна Степановна грустно улыбнулась и махнула рукой:
— И кому она была нужна, эта война, эти раны, которые и по сей день не залечить! 

kozlovskaya@sb.by